Проанализировали поступки Геральта и Гордона Фримена. На очереди жертвы с расстройством личности и страдающие от посттравматического стресса. Напомним: автор этого текста - практикующий врач психиатрического профиля, и знает, о чем говорит. Итак, продолжим!

Расстройства личности

Трудно сказать, какое из психических расстройств разработчики любят больше - шизофрению или психопатию. Если первая позволяет насытить игру фантастическими галлюцинациями, то вторая дает карт-бланш на дикие, жестокие и изощренные поступки персонажей.

Jpeg", "preview": "//games.mail.ru/pre_std_crop/pic/pc/gallery/d6/18/e0de4df3..jpeg", "width": "1000px"}">

Психопатия - это стабильное и тотальное расстройство личности. Носители болезни не могут адаптироваться к нормальной социальной жизни и, что куда опаснее, безразличны к страданиям окружающих. Правда, видеоигры и художественные фильмы всегда приукрашивают реальность, показывая высокоорганизованных психопатов - харизматичных утонченных интеллектуалов вроде доктора Ганнибала Лектера. Они умны и мастерски скрывают психические отклонения, что совсем не похоже на прямолинейное поведение настоящих больных.

Главный видеоигровой безумец - Ваас Монтенегро из Far Cry 3 - без пяти минут классический возбудимый психопат. Он жесток, непредсказуем, убивает ради удовольствия, и ему абсолютно точно наплевать на других людей. Как и многие настоящие психопаты, Ваас употребляет наркотики, а вот его ораторские способности и лидерские качества - редкое явление для таких больных. Хорошую компанию ему составила бы Милина из Mortal Kombat. Хотя создатели великодушно наделили ее незаурядным умом, копию принцессы Китаны частенько слепят вспышки жестокости и неконтролируемой ярости.

Милина полностью свободна от любых угрызений совести и к тому же склонна к каннибализму

Казалось бы, Outlast - одна из самых богатых на психические расстройства игр. На самом деле достоверных персонажей там очень мало, а большинство больных из этой игры - однотипные клишированные психи Outlast для врача-психиатра –показательный пример, как делать не нужно. Да, игру тепло приняли, но она беззастенчиво использует целый ряд замшелых стереотипов.

Пациенты местной психиатрической клиники все, как один, страдают одной из двух форм кататонического синдрома - состояния, которое проявляется двигательными нарушениями. Синдром может быть проявлением целого ряда заболеваний, в том числе и не связанных с психикой - например, тяжелых вирусных инфекций. Такие больные либо неподвижно сидят на одном месте (кататонический ступор), либо с криками бросаются на каждого встречного (кататоническое возбуждение). Можно предположить, что Маунт-Мэссив специализируется исключительно на кататониках, но такое допущение выглядит притянутым за уши.

На самом деле это состояние очень удобно применять в играх и фильмах для создания пугающих врагов - неконтролируемых безумцев, которые мечутся, вопят и жаждут крови. Опасность такого подхода заключается в навязывании образа психически больного человека исключительно как безмозглой машины для убийств - подавляющее большинство душевнобольных под это описание не подходит.

Но и Outlast не так безнадежна, как можно подумать. Нашлось место и для приятных исключений: доктора Ричарда Трагера. Судя по поведению врача лечебницы Маунт-Мэссив, он заработал диагноз «паранойяльная психопатия» ещё задолго до встречи с главным героем. Трагер считает себя великим ученым и вдохновенно ставит изощренные эксперименты на людях. При этом он умудрился сохранить остатки интеллекта: хорошие манеры и логичное, хоть и искаженное мышление.

Образ Трагера смутно напоминает Сандера Коэна из серии игр BioShock. Коэн тоже психически неустойчив, жесток и безразличен к жертвам, но умен и приятен в беседе. Он любит и ценит искусство, хотя понять его гений, наверное, дано только избранным эстетам. Чудачества Коэна в игре объясняют побочными эффектами «Адама», что заставит презрительно фыркнуть любого уважающего себя психиатра. Токсическое воздействие не могло вызвать такие симптомы - скорее всего, художник болел с детства, а вещества только подстегнули заболевание.

Большинство классических серийных убийц вроде персонажа фильма «Семь» Джона Доу или печально известного Андрея Чикатило страдали именно расстройствами личности. Хороший пример видеоигрового маньяка-психопата - Мастер Оригами из знаменитой Heavy Rain. Как и Трагер с Коэном, он паранойяльный психопат - жесток, одержим сверхценной идеей, считает правильными только собственные поступки, с трудом выстраивает отношения с другими людьми.

Особняком в ряду игровых психопатов стоит знаменитый Тревор Филлипс, один из главных героев GTA 5 . Он тоже страдает расстройством личности, но другим - эмоционально неустойчивым. Тревор нестабилен, не умеет себя контролировать, часто испытывает вспышки гнева и абсолютно не думает о последствиях своих поступков. Иметь дело с такими субъектами довольно опасно, а конфликтовать с ними - заведомо гиблое дело. По секрету скажем, что не каждый психиатр отважился бы взяться за лечение Тревора.

Знакомьтесь, Тревор

Многие помнят мимоходом брошенную фразу Шерлока из одноименного сериала: «я не психопат, а высокоактивный социопат, выучи термины!» На самом деле, социопатия - еще одно нарушение личности - чаще всего принимает менее привлекательные формы. Для больных характерны лживость, агрессивность, отсутствие привязанностей и неуважение к законам. Иногда социопаты притворяются нормальными членами общества - многие из них даже обладают недюжинным интеллектом (тут сериал не лжет).

Скорее всего, Джеймс Эрл Кэш из Manhunt - именно социопат. Об этом говорят его криминальное прошлое и безразличие к убийствам, какими бы изощренными они ни были. Впечатляет и многообразие способов устранения противника: от удушения куском проволоки до классической автоматной очереди. Единственный момент, который не вписывается в клиническую картину - любовь Кэша к своей семье, но такие исключения из правил изредка встречаются и во врачебной практике.

Другой волнующий диагноз в психиатрии - диссоциативное расстройство, или «расщепление». При этом нарушении в теле одного человека может уживаться несколько десятков разнообразнейших личностей. Большинство психиатров до сих пор ставит существование этой болезни под сомнение. Много шума в свое время наделала история Билли Миллигана, человека с подтвержденным в суде расщеплением аж на 24 персоны, среди которых были мужчины, женщины и дети. Геймдизайнер Гоити Суда так вдохновился этим диагнозом, что на его основе создал целую игру - killer7 . Пользователь контролирует группу ассасинов, которая на самом деле один человек: ветеран-колясочник Харман Смит. Смит превращается в одну из семи личностей, правда, не ментально, а физически - спасибо фантазии разработчика. Кстати, главный герой Manhunt 2 Дэниел Лэмб тоже страдает расщеплением личности. Правда, альтер-эго у него всего одно - психопат Лео Каспер.

Посттравматические стрессовые расстройства

Другой популярный способ «углубить» персонажа - придумать ему тяжелое прошлое. Задолго до игровых событий, героя посылают воевать в горячие точки или убивают его самых близких людей. В итоге мы сопереживаем бедолаге, а он, в свою очередь, мучается от посттравматического стрессового расстройства (ПТСР).

Это состояние психики развивается в ответ на травмирующую ситуацию. Человек становится подавленным, эмоционально неустойчивым, постоянно возвращается мыслями к перенесенной трагедии, его мучают кошмары и чувство вины, а иногда ко всему этому присоединяются и физические заболевания.

Хороший пример героя с ПТСР - доктор Ватсон из телесериала «Шерлок», который воевал в Афганистане. Ему постоянно снится война, плюс тревожит психосоматическая боль в ноге. Мартин Уокер из Spec Ops: The Line - его собрат по несчастью. Душевные травмы, полученные во время боевых действий, будут преследовать его на протяжении всей игры и определенным образом повлияют на финал. Нико Беллик из GTA 4 был участником войн в Югославии: видел множество зверств, а некоторые бесчинства творил сам. Все это повлияло на личность персонажа и сделало его таким, каким мы видим его в игре - циничным, депрессивным, вспыльчивым и жаждущим мести.

Месть была смыслом жизни и Макса Пейна, который стал неофициальным символом нуара и депрессии в игровом сообществе. После того, как жену и дочь полицейского убили преступники, Пейну снятся дурные сны, он пьет, хандрит и печально смотрит на дождь. Любопытно, что отец Макса был ветераном Вьетнама и тоже страдал от ПТСР. Это вылилось в его издевательства над женой и равнодушие к маленькому Максу.

Похожую картину рисует нам Дэвид Кейдж в уже упомянутом детективе Heavy Rain. Итан Марс потерял сына и переживает все то же самое, что и предыдущие герои. Только к депрессии и кошмарам добавляются еще и провалы в памяти, характерные для ПТСР.

Еще один герой, который в один миг лишился всего - Каратель, ветеран войны во Вьетнаме, которого в миру зовут Фрэнк Кастл. Каратель прежде всего известен одноименным комиксом, но игра The Punisher позволяет добавить его в картотеку ментально больных игровых персонажей.

Так же, как и родные Макса Пейна, жена и дочь Кастла пали от рук гангстеров. Армейское прошлое и свежая утрата, наслоившись, вылились в ПТСР крайне тяжелой степени. Под давлением болезни бывший военный сформировал сверхценную идею - поклялся бороться с преступным миром всеми доступными средствами и начал пачками выкашивать всех бандитов, которым не повезло подвернуться ему под руку. Диагноз подтверждают и периодические вьетнамские флэшбеки Карателя.

Расстройства личности - огромная группа болезней. Многие из них можно применить почти к каждому герою видеоигр, который держит в руках оружие. Любой персонаж - тот же обаятельный Натан Дрейк - вызывает опасения специалиста. Разве можно назвать психически здоровым того, кто, не будучи военным, только что разными способами убил тридцать человек, тут же забыл об этом и продолжает хохмить с друзьями?

Приятно видеть, что изображение психических расстройств в видеоиграх уже не ограничивается замшелыми стереотипами из старых ужастиков. Теперь таких героев показывают гораздо чаще, шире и достовернее, что, прежде всего, идет на пользу настоящим пациентам. Вряд ли игрок, который вместе с Итаном пережил проблемы посттравматического расстройства, впредь отнесется к психически больным с пренебрежением. В конце концов, определить границу нормальности бывает очень сложно, и, как говорил Чеширский кот маленькой Алисе, «все мы здесь не в своем уме» .

Психиатрию как процедуру следует отличть от «Психиатрии» как игры. По имеющимся данным, представленным в надлежащей клинической форме в научных изданиях, при лечении психиатрических расстройств могут быть полезны, например, следующие подходы: шоковая терапия, гипноз, лекарства, психоанализ, ортопсихиатрия и групповая терапия. Имеются и другие, менее употребительные методы, о которых здесь не будет речи. Любой из них может быть использован в игре «Психиатрия», основанной на позиции «я целитель», которая подтверждается дипломом: «здесь сказано, что я целитель». Надо заметить, что это, во всяком случае, конструктивная, благожелательная позиция, и что люди, играющие в «Психиатрию», могут сделать много добра, если они профессионально подготовлены.

Кажется, однако, вероятным, что терапевтические результаты кое в чем улучшились бы, если бы умерилось терапевтическое рвение. Антитезис давно уже превосходно сформулировал Амбруаз Паре, сказавший: «Я лечу их, но исцеляет их Бог». Это поучение сообщается каждому студенту-медику, наряду с другими, как, например, primum поп посеге [Прежде всего, не вреди (лат.). (Прим. перев.)], и выражениями вроде vis medicatrix naturae [Целебная сила природы (лат.). (Прим. перев.)]. Вряд ли, однако, эти древние предостережения внушаются терапевтам без медицинского образования. Позиция «Я – целитель, потому что здесь сказано, что я целитель» представляется ущербной, ее лучше было бы заменить чем-нибудь в таком роде: «Я буду применять лечебные процедуры, которым меня научили, в надежде, что они принесут некоторую пользу». Это делает невозможными игры, основанные на позиции: «Поскольку я – целитель, вы сами виноваты в том, что не выздоравливаете» (например, «Я только стараюсь вам помочь»), или на позиции «Поскольку вы – целитель, я ради вас выздоровею» (например, «Деревенская бабушка»). Конечно, все это в принципе известно любому добросовестному терапевту. Без сомнения, любому терапевту, когда-либо доложившему хоть один случай в клинике с хорошей репутацией, все это было разъяснено. И обратно, хорошую клинику можно определить как такую, в которой терапевтам разъясняют такие вещи.

С другой стороны, игра в «Психиатрию» чаще вторгается в работу с теми пациентами, которых до того лечили менее компетентные терапевты. Например, некоторые пациенты тщательно выискивают слабых психоаналитиков и переходят от одного к другому, доказывая этим свою неизлечимость и выучиваясь между тем все искуснее играть в «Психиатрию»; в конечном счете даже первоклассному клиницисту бывает трудно отделить зерно от мякины. Вот двойное взаимодействие со стороны пациента:

Взрослый : «Я пришел, чтобы меня вылечили».

Ребенок : «Вы никогда меня не вылечите, но вы научите меня быть лучшим невротиком (то есть лучше играть в «Психиатрию»).

Аналогично разыгрывается «Психическое здоровье»; в этом случае утверждение Взрослого гласит: «Все пойдет лучше, если я буду следовать принципам психического здоровья, о которых я читал и слышал». Одна пациентка научилась у одного терапевта играть в «Психиатрию», у другого – в «Психическое здоровье», а затем, в результате усилий третьего, начала превосходно разыгрывать «Анализ взаимодействий». Когда это было откровенно объяснено ей, она согласилась прекратить игру в «Психическое здоровье», но попросила разрешения продолжать играть в «Психиатрию», так как это улучшает ее самочувствие. Психиатр (специалист по анализу взаимодействий) согласился. В течение нескольких месяцев она продолжала еженедельно рассказывать свои сны и истолковывать их. Наконец – отчасти, может быть, из Простой благодарности – она решила, что может быть интересно разобраться в том, что с нею в действительности происходит. Она всерьез заинтересовалась анализом взаимодействий, с хорошими результатами.

Разновидностью «Психиатрии» является «Археология» (автор обязан этим термином доктору Норману Рейдеру из Сан-Франциско); в этой игре пациентка придерживается позиции, что все пойдет на лад, стоит ей только, фигурально выражаясь, найти, где в первый раз заело. Это приводит к постоянным размышлениям о событиях детства. В некоторых случаях терапевт позволяет втянуть себя в игру «Критика», в которой пациентка описывает свои переживания в разных ситуациях, а терапевт говорит ей, что с этими переживаниями не в порядке. Игра в «Самовыражение», распространенная в некоторых терапевтических группах, основывается на догме: «Чувства – это хорошо». Например, пациент, употребляющий грубую брань, может иметь успех или, по крайней мере, пользоваться негласным одобрением. Но в более изощренной группе такое поведение будет вскоре разоблачено как игра.

Некоторые члены терапевтических групп приобретают неплохой навык в распознавании игр типа «Психиатрия»; если они полагают, что новый пациент разыгрывает «Психиатрию» или «Анализ взаимодействий», а не добивается лучшего понимания с помощью узаконенных групповых процедур, они вскоре сообщают ему об этом. Женщина, перешедшая из группы «Самовыражение» в одном городе в более изощренную группу в другом городе, рассказала историю о бывшей у нее в детстве кровосмесительной связи. Вместо благоговейного ужаса, на который она привыкла рассчитывать, часто повторяя этот рассказ, она столкнулась с равнодушием, что привело ее в ярость. Она с удивлением обнаружила, что новую группу больше интересует ее раздражение, рассматриваемое как ход в игре, чем ее историческое кровосмешение. Тогда она гневно бросила им, как ей казалось, тягчайшее оскорбление: обвинила их в том, что они не фрейдисты. Конечно, сам Фрейд относился к психоанализу серьезнее и отказался сделать из него игру, заявив, что сам он – не фрейдист.

Недавно был разоблачен новый вариант «Психиатрии» под названием «Скажи мне» – нечто похожее на общественное развлечение «Двадцать вопросов». Уайт рассказывает сон или действительное происшествие, а другие члены группы, часто включая терапевта, пытаются истолковать его, задавая относящиеся к нему вопросы. До тех пор, пока Уайт отвечает на вопросы, ему задают все новые; наконец, кто-нибудь находит вопрос, на который Уайт не может ответить. Тогда Блэк откидывается назад с многозначительным взглядом, говорящим: «Ага! Вот если бы вы сумели ответить на этот вопрос, вам наверное стало бы лучше; таким образом, я внес свой вклад». (Эта игра отдаленно напоминает «А почему бы вам не... Да, но...»). Некоторые терапевтические группы почти исключительно опираются на эту игру, и это может длиться годами, с незначительным изменением или успехом. «Скажи мне» предоставляет Уайту (пациенту) широкое поле для маневра. Он может, например, подыгрывать, изображая несостоятельность, или сопротивляться, отвечая на все предлагаемые вопросы; в последнем случае остальные участники вскоре проявляют раздражение и уныние; в самом деле, он сумел переложить вину на них: «Я ответил на все ваши вопросы, а вы меня не вылечили; чего же вы после этого стоите?»

«Скажи мне» разыгрывается также в школьных классах, где ученики знают, что для того, чтобы «правильно» ответить учителю определенного типа на «вопрос с открытым концом» [Имеются в виду, очевидно, вопросы в виде незаконченной фразы, которую ученик должен закончить. (Прим. перев.)], надо не обрабатывать фактические данные, а догадаться, какого из нескольких возможных ответов ждет учитель. Педантический вариант встречается в преподавании древнегреческого языка; учитель всегда имеет преимущество над учеником и может выставить его в глупом виде, указав какое-нибудь темное место в тексте. Та же игра часто встречается в преподавании древнееврейского языка.

Игры, в которые играют люди [Психология человеческих взаимоотношений] Берн Эрик

5. «Психиатрия»

5. «Психиатрия»

Тезис. Психиатрию как процедуру следует отличать от игры «Психиатрия». При клиническом лечении психических заболеваний используются разные методы, в том числе шоковая терапия, гипноз, лекарства, психоанализ, ор-топсихиатрия и групповая терапия. Существуют и другие методы, которые используются реже и не будут здесь обсуждаться. Любой из них может использоваться в игре «Психиатрия», основанной на позиции: «Я целитель» и подкрепленной дипломом: «Здесь говорится, что я целитель». Следует отметить, что в любом случае это конструктивная, благожелательная позиция и что люди, играющие в «Психиатрию», могут принести много пользы, при условии, что у них есть профессиональная подготовка.

Однако вероятно, что от уменьшения терапевтического рвения результаты лечения станут только лучше. Антитезис был очень давно сформулирован Амбруазом Паре, который сказал: «Я лечу, но излечивает Бог». Каждый студент-медик заучивает это изречение, наряду с такими, как primum non nасеrе и vis medicatrix naturae . Психотерапевты, не имеющие медицинского образования, часто не знакомы с этой древней мудростью. Позиция «Я целитель, потому что так в дипломе написано» может порой приносить вред. Ее следует заменить чем-то вроде «Я применю известные мне терапевтические процедуры в надежде, что они принесут пользу». Это дает возможность избежать игр, основанных на утверждениях: «Поскольку я целитель, ты сам виноват, если тебе не стало лучше» (то есть «Я только пытаюсь вам помочь») или «Поскольку ты целитель, я ради тебя улучшу свое состояние» (то есть «Крестьянка»). Все это, разумеется, в принципе известно всякому опытному терапевту. По крайней мере, каждому терапевту, проходившему практику в приличной клинике, говорили об этом. И напротив, приличная клиника тем и отличается, что в ней терапевтам сообщают о подобных вещах.

С другой стороны, в «Психиатрию» предпочитают играть пациенты, которые ранее лечились у некомпетентных терапевтов. Некоторые пациенты, например, сознательно выбирают самых слабых специалистов, переходят от одного к другому, демонстрируя, что их невозможно вылечить, а тем временем учатся играть в «Психиатрию» во все более острой форме; постепенно даже первоклассному медику становится трудно отделить зерно от плевел. Двойная транзакция со стороны пациента такова:

Взрослый: «Я пришел, чтобы излечиться».

Ребенок: «Ты меня никогда не излечишь, зато сделаешь классным невротиком (то есть научишь играть в „Психиатрию“)».

«Душевное здоровье» играется аналогично; здесь утверждение взрослого таково: «Все пойдет лучше, если я применю принципы душевного здоровья, о которых читал или слышал». Одна пациентка научилась играть в «Психиатрию» у одного терапевта, в «Душевное здоровье» - у другого, а у третьего начала довольно прилично играть в «Транзакционный анализ». Когда с ней об этом откровенно поговорили, она согласилась прекратить играть в «Душевное здоровье», но попросила, чтобы ей разрешили продолжать играть в «Психиатрию», потому что это приносило ей утешение. Психиатр, специалист по транзакционному анализу, согласился. На протяжении нескольких месяцев пациентка регулярно, каждую неделю продолжала пересказывать свои сны и давать им собственную интерпретацию. Наконец, возможно, отчасти из простой благодарности она решила все-таки узнать, что с ней на самом деле. Серьезно заинтересовалась транзакционным анализом и достигла хороших результатов.

Вариантом «Психиатрии» является «Археология» (название любезно предложено доктором Норманом Райдером из Сан-Франциско), в которой пациентка исходит из того, что если ей удастся установить, кто, образно выражаясь, «держит палец на кнопке», все неожиданно образуется. В результате она постоянно копается в своих детских воспоминаниях. Иногда терапевта удается заманить в игру «Критика», в которой пациентка описывает свои чувства в различных ситуациях, а терапевт объясняет, что в них неправильно. Игра «Самовыражение», распространенная в некоторых терапевтических группах, основана на догме «Все чувства хороши». Например, человеку, который употребляет бранные выражения, в таких группах могут аплодировать, или во всяком случае его молчаливо одобрят. Однако подготовленная группа вскоре обнаружит, что это игра.

Некоторые члены психиатрических групп научаются быстро распознавать «Психиатрию» и говорят об этом новичку, если он играет в «Психиатрию» или «Транзакционный анализ», а не использует групповые процедуры для достижения ясного понимания ситуации. Женщина, которая перешла из группы «Самовыражение» в более подготовленную группу в другом городе, рассказала об отношениях инцеста в своем детстве. Она ожидала обычного ужаса и благоговения от своей часто рассказываемой истории, а вместо этого столкнулась с равнодушием и рассердилась. И удивилась, поняв, что группа больше заинтересовалась ее транзакционным гневом, чем историческим инцестом. Она гневно бросила группе самое страшное, по ее мнению, оскорбление: заявила, что они не фрейдисты. Разумеется, сам Фрейд воспринимал психоанализ серьезнее и не играл в него, говоря о себе, что он не фрейдист. Недавно обнаружен новый вариант «Психиатрии», названный «Расскажи мне вот что» (РМВЧ), который чем-то напоминает времяпрепровождение на вечеринках «Двадцать вопросов». Уайт рассказывает сон или какое-нибудь происшествие, а затем остальные члены группы, часто включая терапевта, пытаются истолковать его рассказ, задавая относящиеся к делу вопросы. Уайт продолжает отвечать, остальные спрашивают, пока не найдут вопрос, на который Уайт не может ответить. Тогда Блэк откидывается в кресле с многозначительным видом, как бы говоря: «Ага! Вот если бы ты ответил на этот вопрос, тебе бы стало лучше, так что свое дело я сделал» (это отдаленный родственник «Почему бы тебе не… - Да, но…»). Некоторые терапевтические группы всецело заняты этой игрой, которая может продолжаться годами без перемен и видимого улучшения. Игра «Расскажи мне вот что» предоставляет большую свободу Уайту (пациенту), который может подыгрывать остальным, считая себя в глубине души неизлечимым, или играть против всех, отвечая на все заданные вопросы. В этом случае вскоре станут очевидны гнев и отчаяние других игроков, поскольку он в сущности говорит им: «Я ответил на все ваши вопросы, а вы меня не исцелили, так кто же вы после этого?»

В РМВЧ играют в школьных классах: ученики знают, что на вопросы некоторых учителей невозможно получить ответ, пользуясь знанием фактов, нужно догадаться, какой из нескольких ответов удовлетворит учителя. Педантичный вариант этой игры встречается при изучении древнегреческого языка: преподаватель всегда прав, он может заставить ученика выглядеть глупо, указав на какую-то неясную особенность текста. Так играют и при обучении древнееврейскому.

1. Что такое общинная психиатрия? Общинный психиатр работает и помогает людям иначе, чем это делают психиатры со стационарным приемом больных. Психиатр, занимающийся индивидуальной терапией, затрачивает много времени на небольшое число пациентов. Между тем психиатр,